Куваев Олег - Весенняя Охота На Гусей
Олег Куваев
Весенняя охота на гусей
Этот холм был чем-то непохож на тысячи таких же, раскиданных по Восточной
тундре. Может быть, поэтому гуси предпочитали прокладывать маршруты именно над
этим холмом - утром в одну сторону, где чернели гладкие глыбы гор Пырканай,
вечером в другую, где было просто море.
...Он скинул рюкзак. Нет, это точно, нигде не найти ему больше таких
холмов, нигде не растут на их верхушках такие вот кустики ивняка. "Привет", -
сказал он и провел рукой по веткам. Ветки закачались, и горький их аромат
остался на руке.
Яма была чиста и суха. Все-таки он старательно заскреб землю со дна и
пошел рвать траву на сиденье. Трава была жесткая и холодная. Он рвал ее минут
двадцать, пока не набрал достаточную охапку. Кухлянка и руки пахли теперь
железистым запахом болота, запахом прошлогодней травы.
...Первый гусь налетел в оглушительном шуме крыльев. Гусь летел очень
низко, и, когда он вскинул ружье, тот испуганно заметался, но дробь настигла
его. Гусь долго трепыхался метрах в двадцати от ямы. Ему стало жаль гуся, он
вылез из ямы и несколько раз стукнул прикладом по лобастой голове гуменника.
Гусь отчаянно замахал уцелевшим крылом и затих. Стрелять расхотелось.
- Вскипячу чай, - сказал он вслух и, держа теплую шею гуся в одной руке,
стал собирать крохотные веточки.
Он вынул патрон, в котором лежала прокеросиненная тряпочка, и сунул ее под
ветки. Потом достал маленький медный чайник. Подарок Кольки Муханова - любимца
тридцатилетних женщин.
Огонь постепенно охватывал ветки. Это был крохотный чукотский костер, чуть
больше пламени спиртовки. Теперь надо внимательно подкладывать все новые
прутики и долго ждать, пока закипит вода...
С Мухановым они познакомились в Кертунгской разведке, где оба работали
шурфовщиками. Кертунгская разведка была самой дальней разведкой недавно
открытого золотоносного района и самой несчастливой.
Ее организовали, когда о новом золоте стали шумно писать газеты. Три
санных балка, наспех обитых оленьими шкурами, завезли по снегу на тундровую
речушку. По сведениям давних лет, на речушке встречали "знаки" в шлихах. Был
Колька Муханов рыжий. Не то чтобы просто рыжий, а всамделишный огненно-рыжий,
как самый рыжий человек. И еще Колька был веселый. Рыжих все любят, как
увидят, так и улыбаются. Наверное, поэтому Муханов и был веселый, потому что
ему все улыбались. А может быть, так и родился - веселым и рыжим вместе. Они
жили в одном балке, и нары их находились рядом. В беззвездные чукотские ночи
Санька засыпал под доверительное журчание мухановского баска.
Почти вся разведка состояла из шурфовщиков. Ребята подобрались нешумные и
молчали, что письма и спирт к ним попадают втрое реже, чем в иные экспедиции,
а и туда-то они попадали раз шесть-семь в год.
Кертунгской разведке не везло с самого начала. Может быть, так получалось
из-за начальника, спившегося практика Гусенко по кличке Пустые гвозди.
Когда-то Гусенко неплохо шагал по тундре и служебной лестнице, имея за спиной
неполное среднее и отвагу землепроходца. Потом настала пора зубастых юнцов с
дипломами, он не смог устоять и так попал на Кертунг. Прислали его то ли на
исправление, то ли на окончательный пенсион.
Однажды Гусенко уехал на тракторе в поселок за письмами, гвоздями, досками
для балков и разными перспективами. Его ждали с нетерпением, ждали две недели.
...Обратный трактор пришел ночью. Все вышли из палаток навстречу.
Начальник вывалился из кабины и, махнув на маленький ящичек в углу саней,
сказал
