e312edbd     

Кубанский Г - Гринька - Красный Мститель



Г. Кубанский
Гринька - Красный мститель
НЕОБЫЧАЙНОЕ ЗНАКОМСТВО
Базарный день подходил к концу. Длинные ряды мажар1 с отпряженными конями
сильно поредели. Немного оставалось на них лоснящихся арбузов, душистых
узорчатых дынь и помидоров. Редкие покупатели неторопливо бродили по
затихающему привозу.
Опустевшая улица, по которой далеко - к самому взморью - тянулся привоз,
стала широкой и бесконечно длинной. Ослепительно белели под августовским
солнцем саманные хаты. Стремительный степной ветерок, словно обрадовавшись
простору, стлался низко, по самой земле, сметая пыль и соломинки под
колеса мажар и к дощатым заборам. А то вдруг высоко взмахнет он густой
пыльной завесой и бросит ее наземь, разобьет на маленькие, бойко
вертящиеся вихорьки.
А сам помчится дальше, погонит по широкой улице пыльные волны.
Все больше мажар оставалось на попечении мальчишек. Гордо восседали
казачата на солнцепеке. В черных бешметах, туго перехваченных узкими
сыромятными поясками с серебряным набором, в смушковых кубанках,
надвинутых на самые брови, они грозно поглядывали на прохожих.
Жизнь базара перешла с привоза в торговые ряды. Там станичники шли густой
толпой. Отцы семей - важные бородатые казаки - спешили в хозяйственные и
кожевенные лавки. Женщины постарше заполнили мануфактурный ряд. Молодые
шумно толпились возле галантерейных лотков. Свисавшие с навесов
разноцветные ленты, кружева и горящие на солнце мониста привлекали девчат,
хотя на любой из них было столько бус, что с каждым ее шагом слышалось
тяжелое, густое бряканье.
Галантерейный ряд растянулся почти по всему базару. Последние лотки его
стояли у переезда через полотно железной дороги. Дальше уже шли добротно
сколоченные будки кожевников.
На переезде, у черно-белого полосатого шлагбаума, сидел на столбике
чумазый оборванный мальчишка.
Не успел Роман Петрович поравняться со шлагбаумом, как беспризорник
соскочил со столбика и окликнул его:
- Дяденька!
Роман Петрович откинул полу рабочего фартука и сунул руку в карман за
кошельком.
- Не надо мне денег, - остановил его мальчишка. - Отойдем в сторону. Дело
есть.
Роман Петрович присмотрелся к пареньку. Лицо его было в копоти и
лоснилось, запыленные космы жестко торчали во все стороны из-под большой
фуражки, вылинявшей, без козырька, с четким следом ополченческого креста.
Быть может, поэтому влажный, яркий рот мальчугана и серые чистые глаза
казались чужими на его чумазом лице.
- Дело? - переспросил Роман Петрович. - Какое же у тебя ко мне дело?
- Пойдем! - шепнул мальчуган и показал глазами в сторону. - Потолкуем.
- Пойдем...
Они свернули с переезда на железнодорожную насыпь, поросшую иссохшей,
жесткой травой. Мальчуган остановился. Внимательно осмотрел он фартук
Романа Петровича и спросил:
- Ты, дядь, рабочий?
- Рабочий.
Паренек еще раз взглянул на фартук, испещренный разноцветными пятнами:
- Маляр?
- А ты что, - усмехнулся Роман Петрович, - собрался собственный дом
красить?
Мальчишка не смутился. Все так же деловито огляделся он по сторонам.
Поблизости никого не было.
- Скажи... - Он придвинулся к Роману Петровичу почти вплотную и дрогнувшим
голосом спросил: - Скажи, где теперь большевики?
Роман Петрович опешил. Если бы оборвыш действительно сказал, что ему
требуется выкрасить собственный дом, то он, пожалуй, удивил бы его не
больше, чем вопросом о большевиках.
- Зачем они тебе? - спросил Роман Петрович, стараясь выиграть время и
обдумать, как держать себя.
Паренек понял, что собеседник его



Содержание раздела